Philosophy Journal of the Higher School of Economics

Философия. Журнал Высшей школы экономики. Том 9, №1

Редакция журнала ВШЭ — Sun, 30 Mar 2025 00:00:00 +0300

Дорогие читатели, авторы и все, кто следит за «Философией. Журналом Высшей школы экономики»!

В прошлом году в редакции и редакционной коллегии нашего издания произошли небольшие и, по большому счету, не имеющие существенного значения изменения. Владимир Натанович Порус, возглавлявший журнал с момента основания, оставил пост главного редактора, и мне выпала честь стать следующим главным редактором. Изменения не такие существенные, потому что Владимир Натанович остается активным представителем редакционной коллегии; я же был активным членом редакционной коллегии с самых истоков. Одним словом, как однажды удачно сказал один социальный теоретик, все изменилось, но ничего не поменялось.

За годы своего существования «Философия. Журнал Высшей школы экономики» стал важной площадкой для обсуждения ключевых вопросов истории русской и зарубежной философии, логики и этики, философии науки и техники, политической и социальной философии и т. д. Не менее значимо и то, что издание публикует статьи по исторической науке. «Историческое лицо» издания нашло признание. Доказательством тому — высокий статус «Философии. Журнала Высшей школы экономики» в наукометрических базах. Редакция может гордиться тем, что журнал успешен не только как философский, но и как исторический. Наше издание объединяет исследователей, работающих в разных академических традициях, и способствует развитию философской мысли как в России, так и за ее пределами.

Мы очень рады тому, что журнал стал точкой пересечения разных исследовательских традиций. В нем публикуются не только опытные ученые, но и молодые исследователи (например, мы всегда рады текстам аспирантов), чьи идеи и подходы помогают переосмыслить наследие прошлого и осветить пути дальнейшего развития философского знания. В последние годы наш журнал укрепил свои наукометрические позиции, расширил круг авторов и стал заметен в международном научном пространстве.

Все эти достижения были бы невозможны без преданного труда редакции, активных членов редакционной коллегии и, что особенно важно, наших дорогих рецензентов, чью работу мы чрезвычайно высоко ценим. Благодаря профессионализму всех причастных, внимательному отбору материалов и тщательной экспертизе мы можем сохранять высокий уровень научных публикаций — исследований и переводов — и обеспечивать их актуальность для философского сообщества. Мы благодарны каждому, кто вносит свой вклад в развитие журнала.

Впереди нас ждут новые вызовы и возможности. Надеемся, что публикуемые нами материалы продолжат вдохновлять авторов, читателей и открывать перед ними новые горизонты познания.

Спасибо, что вы с нами!

Александр Павлов

Политическая теология как призвание и профессия

Владимир Игоревич Бродский — Sun, 30 Mar 2025 00:00:00 +0300

В статье предпринимается попытка поиска и раскрытия политико-теологического начала в учении Макса Вебера. Основанием этого направления работы служит прямое свидетельство Карла Шмитта о том, что именно классик социальной науки является подлинным учредителем политической теологии. Отталкиваясь от тезиса, фиксирующего отношение соответствия между метафизико-теологическим и государственно-правовым мышлением в качестве центрального принципа политической теологии как социологии юридических понятий, автор включает в соответствующее поле проблему не-соответствия или рассинхронизации двух указанных контекстов. Отмечается, что подобная проблематика распылена по одному из сложнейших веберовских текстов — «Промежуточному рассмотрению», — который открыт осмыслению в качестве главного труда Макса Вебера. Фиксируется, что исчезновение веры в надмирное видится Веберу уничтожающим значимое как таковое, с которым напрямую связан как генезис, так и поддержание социального порядка. Реконструируется тезис Вебера о том, что политическая риторика, апеллирующая к братской любви, лишь «фарисейски» скрывает принципиальную невозможность братства в условиях характерной для модерна государственности, организованной по принципу большого предприятия. Проблематизируется решение Вебера в пользу параллельного рассмотрения государства как систематически решающего собственные задачи аппарата произвольного насилия и как точки сборки подлинного братства в периоды внешних войн. Ряд положений «Промежуточного рассмотрения» признается автором образующими политико-теологический вызов, на который отвечает Карл Шмитт, мысля «вместе с Вебером против него самого». Шмиттовский концепт возвышенного политического единства рассматривается в работе в качестве альтернативы веберовскому отсутствию трансцендентного в условиях секуляризированного и рационализированного мира. Делается вывод, что наиболее содержательный ответ на вызовы учения классика Шмитт дает в лекции «Эпоха деполитизаций и нейтрализаций», утверждая, что теолого-метафизическая сфера духовной жизни не превращается в вакуум, оставаясь прибежищем «религии техничности», в борьбе с которой может явить себя новое политико-теологическое начало.

Джон Локк и толерантность к атеистам

Александр Авионирович Мельников , Максим Дмитриевич Евстигнеев — Sun, 30 Mar 2025 00:00:00 +0300

Статья посвящена реконструкции статуса атеистов и вопроса об атеизме в теории терпимости Локка. В «Письме о толерантности» он вскользь заметил, что толерантность не может быть распространена, среди прочих, на атеистов, так как последние не могут, согласно Локку, держать клятв. Локк не снабдил ни «Письмо», ни какой-либо еще из своих текстов объяснением, почему атеисты не могут держать клятв и почему им должно быть отказано в терпимости. Это заявление создало много проблем для интерпретаторов, заинтересованных в применении теории терпимости Локка к современному контексту, а также для самой теории Локка, активно использующей тезис, что искренняя вера не является произвольной и подконтрольной убеждению. При этом возникает вопрос как о том, в чем именно вина атеистов и какие конкретные меры по отношению к ним совместимы со взглядами Локка на отношение убеждения и принуждения, так и о том, что он вообще понимал под атеизмом. Наша статья не только вносит вклад в обсуждение того, как обоснованы и насколько глубоко укоренены практические выводы Локка в отношении атеистов в общем теле его теории, но и показывает, какого рода непростые вопросы могут приоткрываться благодаря исследованию места атеизма в проекте терпимости Локка. Мы исследуем, что Локк говорит об атеизме, как его (немногочисленные) аргументы против атеистов соотносятся с его (обширными) аргументами в пользу общей терпимости, а также чего Локк об атеизме не сказал и какие у этого могут быть причины и последствия. По ходу текста мы и реконструируем аргументы Локка, споря со многими классическими и современными прочтениями его теории терпимости, и погружаем его тексты в исторический контекст, в том числе дела казненного за богохульство студента Айкенхеда, антиатеистических трактатов и религиозно-философских дискуссий конца XVII в.

Возможен ли либеральный национализм?

Константин Евгеньевич Морозов — Sun, 30 Mar 2025 00:00:00 +0300

Либерализм остается доминирующей политической философией XXI в., несмотря на вызовы, которые перед ним стоят. Одним из таких вызовов стал расцвет правого популизма, в основе которого лежит антилиберальная националистическая риторика. Но некоторые политические философы, такие как Дэвид Миллер, Яэль Тамир, Уилл Кимлика, Кай Нильсен и Хаим Ганс, пытаются совместить либерализм и национализм. Эта статья исследует правдоподобие такой гибридной теории. Сначала в работе рассматриваются концептуальные и стратегические основания, по которым вопрос о синтезе либерализма и национализма является актуальным. Затем рассматривается совместимость национализма с тремя основными формами либерализма: нейтральной, перфекционистской и республиканской. Либеральный нейтрализм таких философов, как Джон Ролз, Рональд Дворкин, Джеральд Гаус и Марта Нуссбаум, несовместим с национализмом, потому что политика национального самоопределения нарушает принцип государственного нейтралитета между разумными концепциями хорошей жизни, как между гражданами и негражданами, так и между гражданами с разными представлениями о благе. Либеральный перфекционизм таких философов, как Йосеф Раз, Ричард Арнесон, Гэри Шартье, Дуглас Расмуссен и Дуглас Ден Айл, несовместим с национализмом, потому что обоснование националистической политики не отсылает ни к каким глубинным аспектам человеческой природы, кроме внешних фенотипических черт, а предпочтение национального сообщества как основы для политического самоуправления произвольно. Либеральный республиканизм таких философов, как Стивен Масидо, Ричард Даггер, Алан Томас и Роберт Тейлор, несовместим с национализмом, потому что сталкивается с проблемами доминирования и инклюзии. Проблема доминирования состоит в том, что националистическая политика препятствует максимизации недоминирования как между нациями, так и внутри самих наций. Проблема инклюзии состоит в том, что у националистов нет никаких непроизвольных оснований, чтобы ограничивать политические сообщества пределами национальных государств. Они должны либо опираться на более локальные сообщества, либо расширить рамки социальной кооперации до глобальных масштабов. В любом случае национализм оказывается несовместим с республиканским либерализмом. В завершении статьи рассматриваются семь аргументов в пользу синтеза либерализма с национализмом. Анализ этих аргументов демонстрирует, что ни одно из приводимых оснований не может мотивировать обращение либералов к националистическим ценностям. Таким образом, национализм несовместим с либерализмом, а последовательный либеральный национализм невозможен.

Женские образы в романе «Пламя и кровь» и сериале «Дом Дракона»

Мария Дмитриевна Марей — Sun, 30 Mar 2025 00:00:00 +0300

Статья представляет собой исследование этических и политических мотивов и поведенческих стратегий основных женских персонажей романа «Пламя и кровь» и основанного на нем сериала HBO «Дом Дракона». Особое внимание уделяется тому, каким образом женские персонажи вырабатывают собственные стратегии формирования идентичности, отличные от тех, которые ожидаются от них в соответствии с их социальным, семейным (матримониальным) и властным статусом, каким образом они используют доступные им средства (брак, деторождение, ресурсы семьи, эмоциональный труд и т.д.). Обратившись к понятию «биополитика» М. Фуко и Дж. Агамбена, автор статьи демонстрирует, каким образом Дж. Мартин использует идеи биополитики и биовласти, чтобы через работу с телом и телесным в различных его проявлениях (в том числе через демонстрацию деторождения) обратиться к той же теме, которая является лейтмотивом «Песни льда и пламени»: вопросу о сущности власти, различиям в мужских и женских властных стратегиях и образах, через которые визуализируется источник власти. Таким образом, статья не только углубляет понимание женских ролей в контексте фэнтезийного мира, но и предлагает более широкие размышления о власти, идентичности и биополитике и сопротивлении биополитическому контролю.

Нейронауки в культурном ландшафте позднего капитализма

Ксения Павловна Соловьева , Константин Анатольевич Скворчевский — Sun, 30 Mar 2025 00:00:00 +0300

Последние десятилетия, начиная с 1990-х гг., «новые науки о мозге» не только вывели междисциплинарную область знаний, связанных с высшей нервной дея-тельностью, структурой мозга в нейрофизиологическом, когнитивном и психологическом смысле, в авангард развития научного знания, но и проникли в широкий спектр нарративов от нейромаркетинга до массовой психологии и популярной блогосферы в сфере так называемого селф-хелпа. Исследование человеческого поведения с точки зрения нейронаук оказалось одним из ведущих направлений научных исследований не в последнюю очередь из-за того, что понимание причин принятия тех или иных решений в контексте растущей значимости рыночной экономики стало «золотой жилой» для тех, чей экономический успех напрямую зависит от капитализации внимания потребителей. Эта статья посвящена включению нейронаучных исследований в экономическую практику, посредством которой формируется тот тип человека экономического, с подачи французского исследователя Мишеля Фуко получивший название «предприниматель самого себя». В статье будут рассмотрены причины, условия и факторы возникновения тесной взаимосвязи между ландшафтом рыночной экономики и нейронаучными исследованиями, которые стали невольными спутниками одержимости повышением эффективности с акцентом на ведущую роль «человеческого капитала». Основная цель работы состоит в осмыслении взаимовлияния неолиберальной идеологии в ее антропологической перспективе и нейронаучных исследований, предлагающих как новые открытия, так и способы решения задач и ответы на вызовы, которые ставит перед современным человеком культурно-социальная среда позднего капитализма.

Эмансипация против консолидации

Дмитрий Александрович Давыдов — Sun, 30 Mar 2025 00:00:00 +0300

В статье анализируется ряд спорных аспектов политической борьбы левых в развитых западных странах. Показано, что все чаще теория и практика левых приводят не к консолидации общества, а «культурным войнам» и разобщенности. По мнению автора, одну из причин этого можно найти в идее коммунизма, все еще разделяемой многочисленными левыми теоретиками. С одной стороны, коммунизм имплицитно или эксплицитно подразумевал движение к единству и братству. С другой стороны, социалистические/коммунистические проекты всегда были проектами прежде всего борьбы за свободу и равенство — борьбы с силами отчуждения, эксплуатации и угнетения. Если в первом случае обычно подчеркивается, что только ориентация на коллектив и общественное благополучие может воспитать истинно общественную личность, свободную от эгоизма и конкурентной борьбы, то во втором случае общество (социальная система, структура и т.д.) рассматривается как источник эксплуатации и угнетения. Показано, что долгое время эта двойственность нивелировалась универсализмом классовой борьбы: борясь за свободу от эксплуатации, пролетарии тем самым выполняли общечеловеческую миссию, то есть должны были перестать быть пролетариями и стать частью глобального Человечества. Однако сегодня, по мере роста постматериалистических ценностей, левая политическая борьба все чаще фокусируется на перерождающихся в неразрешимые культурные войны политиках идентичности, представляя общество фактически вечным вместилищем сил угнетения, культурного присвоения, микроагрессии и т.п. В итоге автор выдвигает тезис о необходимости радикального переосмысления идеи коммунизма. Движение к воплощению коммунистических идеалов не обязательно рассматривать как нечто связанное по большей части с эмансипацией. Коммунизм может иметь собственную сильную культурную программу, нацеленную на единство культурного пространства. Он может быть нацелен главным образом на общее благо и диалог. В данном случае коммунизм противостоит в первую очередь силам индивидуализма (экспрессивного индивидуализма) и нарциссизма, которыми современная, прежде всего западная, культура все больше и больше пропитывается. В контексте поисков Россией собственного пути развития в ответ на крайне спорные западные идейные и ценностные тренды такая интерпретация коммунистической идеи представляется автору вдвойне актуальной.

Этика после метафизики

Андрей Сергеевич Железнов — Sun, 30 Mar 2025 00:00:00 +0300

Чрезвычайное внимание к проблемам морали в современности определяется совпадением двух факторов. С одной стороны, постмодернистская критика подорвала доверие к любым «большим нарративам», предписывающим какой-либо образ жизни. С другой — бурная активность в использовании моральных оценок по отношению к другим людям, собственному и чужому прошлому явно требует какого-то нового способа упорядочения этических понятий. С философской точки зрения эта ситуация отражается в вопросе о возможности этики после или вне метафизики, то есть о возможности оценивать разные способы существования, не ссылаясь на верования или убеждения, касающиеся устройства мира. Исследование организации этического поиска за пределами метафизики может подсказать нам, как можно быть нравственным вне споров о таких верованиях. Чтобы ответить на этот вопрос, мы проведем анализ этических концепций Алена Бадью и Славоя Жижека. Бадью и Жижек называют свои онтологии «материалистическими», то есть отрицающими, что за существующим миром стоит некоторая «идея», субстанция или закон. В рамках таких онтологий понятие «события» используется для описания акта возникновения порядка смысла и субъекта, а для того, чтобы определить лучший способ существования, предлагаются императивы «верности событию» и «верности желанию». «Верность» выполняет функцию практического основания императива, так как позволяет соотносить собственные действия с неизвестным событием. Основная гипотеза нашего исследования заключается в том, что, вынося за скобки любое метафизическое основание, мы получаем возможность наблюдать логику этического поиска как такового. Этический поиск начинается с критики морали и сомнения в ценности любого известного способа существования. Радикальная реализация этой критики означает, что ничто известное не может рассматриваться в качестве удовлетворительного критерия, а значит, таким критерием становится неизвестное — жест этой критики повторяет логику критики метафизики, хотя и не определяется ей. Таким образом, постметафизическая этика оформляется в императивах верности событию и верности желанию, где событие и желания обозначают или замещают неизвестное как таковое.

Визуальная аргументация. Как работать с картинками?

Ангелина Сергеевна Боброва — Sun, 30 Mar 2025 00:00:00 +0300

В центре внимания статьи — такое новое явление в теории аргументации, как визуальный аргумент. В работе раскрываются особенности использования изображений в аргументативных целях, указываются ключевые отличия картинок от вербальных аргументов. Рассмотрение аргументов сквозь призму логического подхода позволяет говорить о возможностях разработки и применения нормативных подходов, которые регулируют процесс идентификации, реконструкции, оценки и построения аргументов. Данный подход представляет интерес и для области визуальной аргументации: сегодня важно понять, насколько возможно найти подобные основания в случае картинок. Описательно-риторические аспекты визуальных аргументов намеренно оставлены вне поля зрения. Визуальные аргументы рассматриваются как «движущиеся картинки», то есть картинки, трансформация которых направлена на достижение цели диалога. Термин «движущаяся картинка», равно как и идея трансформации, заимствуется у Ч.С. Пирса, в частности, из его теории экзистенциальных графов. Обращение к ключевым идеям этой теории позволяет объяснять логическую основу визуальных аргументов. Семиотические же идеи Пирса — характер знаков-икон — открывают направления для работы с опровержением аргументов. Все эти идеи вписываются в современные исследования визуальной аргументации. В статье демонстрируется, что они делают более очевидными возможности анализа и оценки визуальных аргументов при помощи аппарата аргументативных схем. В качестве примера рассматривается известная в свое время реклама зубной пасты.

Теория и практика аргументации

Глеб Викторович Карпов — Sun, 30 Mar 2025 00:00:00 +0300

В статье рассматриваются сложности, с которыми сейчас сталкиваются преподаватели дисциплины «Теория и практика аргументации» в отечественных вузах. Автор берется утверждать, что современная теория аргументации, не выходящая из русла широко распространенных течений и школ, не в состоянии удовлетворить практически ориентированный запрос своих пользователей на обнаружение и анализ аргументов. Исправить сложившуюся ситуацию предлагается с помощью ревизионизма, который в данном случае понимается как исследовательская деятельность, направленная на пересмотр основных понятий классической риторики с целью обнаружить их аналитический потенциал. Как ожидается, он ничуть не устарел в наши дни и пригоден для решения задач по поиску и анализу аргументов в значительно большей степени, чем средства, которые предлагает для этого современная теория аргументации. В статье на примере тезиса «риторическая фигура — это аргумент» критически исследуются начала такой деятельности, предлагаются направления дальнейшей работы и показывается, каким образом движение по этим направлениям даст возможность нашим студентам не играть в аргументацию, а, выйдя из стен университета, свободно и по-настоящему участвовать в ней. Статья состоит из девяти параграфов. В первом параграфе показывается, что будет, если игнорировать риторику при анализе аргументации, во втором — что будет, если игнорировать риторику при создании текстов и произнесении речей; в третьем параграфе дается первый обзор наиболее очевидной литературы по проблеме, в четвертом — через список грехов теории и дисциплины утверждается необходимость спасения с помощью риторики; в пятом параграфе предложен второй обзор литературы — не столь очевидной; в шестом — объясняется, почему теперь считают, что хотя бы некоторые фигуры — это аргументы; в седьмом — тезис предыдущего параграфа обобщается на материале «Риторики для Геренния», в восьмом — дается оценка той роли, которую сегодня играют схемы в курсе аргументации, и в девятом — подводится итог сказанному и дается описание способов движения по указанным исследовательским маршрутам риторического ревизионизма.

Теологическая компонента научной революции раннего Нового времени (доньютоновский этап)

Игорь Сергеевич Дмитриев — Sun, 30 Mar 2025 00:00:00 +0300

Автор данной статьи исходит из положения, согласно которому наиболее адекватным методом описания и анализа феномена так называемой научной революции раннего Нового времени является поликонтекстуальный подход, в рамках которого анализируемое событие представляется как результат резонанса инновационных трендов эпохи и рассматривается как важнейшая часть общей интеллектуальной революции указанного исторического периода. В качестве примера одного из таких трендов в статье рассмотрено влияние теологического фактора (теологической революции) на формирование классической науки на первом (натурфилософском) этапе (XVI–XVII вв.) научной революции. В статье показано, что, вопреки все еще распространенному мнению, стимулы для развития естествознания и математики исходили не только от идеологов протестантизма, но и от образованной католической элиты, в частности от натурфилософов и математиков Общества Иисуса (иезуитов). Показано также, что математизированные астрономические теории, претендующие на описание реальности, вполне допускали теологическое толкование природы. В частности, Кеплер представлял себе структуру Вселенной как отражение божественного замысла Творения, исходящего из геометрической природы божественного интеллекта. Следуя протестантской натурфилософской традиции, восходящей к Ф. Меланхтону, он полагал, что на объектах Вселенной отпечатались знаки Бога и особенно Троицы. Анализ исторического материала показал, что потребность в религиозных обоснованиях натурфилософских утверждений с появлением новых дискурсов не исчезла. Напротив, у Коперника, Кеплера и Декарта, а затем и Ньютона эта потребность усилилась, хотя и удовлетворялась нестандартными способами: у Коперника — ссылкой на папу римского как арбитра новых математизированных научных теорий, у Кеплера — отождествлением modus operandi божественного интеллекта с геометрическими построениями, у Декарта — обращением к божественной природе как гаранту основных принципов философии и истинности ясных и отчетливых идей. Анализ соотнесенности формирующейся классической науки и теологического дискурса показал, что гармония (пусть даже относительная) между натурфилософской и теологической картинами мира достигалась не только изменением подходов к изучению природы, но и принятием новой «модели» Бога.

«Изменение глаз»

Герман Владимирович Мелихов — Sun, 30 Mar 2025 00:00:00 +0300

Предмет данной статьи — практическая феноменология в том виде, который предложил В. Бибихин в курсе лекций «Дневники Льва Толстого», установка на восприятие самочинного, невольной вовлеченности во что-то не мое, но обращенное ко мне. Все, что требуется от нас, — отделение себя от себя самого, позволение вершиться чему-то самому. В этом «невольно» содержится суть феноменологического отклика на вещи. Желания «делать феноменологию» должно быть меньше самой феноменальности, хотя чаще мы имеем дело с обратным — избыток феноменальности «ждет своего часа», будучи скрыт за тем, что остановлено во взгляде, зафиксировано в наблюдении, обобщено в понятии. Тексты Бибихина представляют собой разновидность раскрепощающего письма, имеющего свой целью высвобождение избытка, попытки в письме, посредством письма изолировать себя, что-либо уверенно делающего, от себя же «неуверенного», остающегося рядом с тем, что может развернуться само. Такого рода письмо оказывается «работой над собой», экзистенциальным экспериментом обхождения слова ради того, чтобы в нем сказалось указание на то, что должно проявится само. Схожим экзистенциальным делом занимались обэриуэты, внимательно относящиеся к ближайшему — быту, в котором они выискивали «щели», разрывы, нестыковки, места возможной проявленности того, что найти нельзя. Обсуждение проблематики практической феноменологии в указанном ключе, ее радикализм требует и от нас решимости в поисках адекватных форм изложения, которые вынужденно выходят за пределы академического письма. Автор посчитал нужным прибегнуть к несколько вольному, граничащему с разговорным стилю изложения, поскольку он более соответствует обсуждаемому материалу, в котором рефлексивно-отвлеченное и поэтическое начала переплетаются и окликают друг друга, образуя одно целое, которое крайне осторожно и не без риска неверного именования можно назвать «поэтической мыслью».

Владимир Бибихин как философ техники

Илья Ильич Павлов — Sun, 30 Mar 2025 00:00:00 +0300

В статье рассматривается вопрос о том, в каком смысле Владимир Бибихин может быть назван философом техники. Хотя Бибихин называет распространение технической цивилизации главным, что происходит в современности, проблема техники вынесена в заголовок всего одной его работы — статьи «Философия и техника», в которой о «философии техники» в конвенциональном смысле говорится не так много. Однако при рассмотрении статьи в контексте философии техники Хайдеггера становится ясно, что расширение понятия «техника» в «Философии и технике» осуществляется как последовательная реализация философии техники в обычном смысле за счет продолжения стратегии, намеченной Хайдеггером. Бибихин видит «проблему техники» не в технических изобретениях, а в определенном типе мышления, критикуя не само научное и техническое мышление (их русский философ оценивает позитивно), а то, что он называет грабежом, — тот тип мышления, который вырывает познаваемую вещь из собственного ей места. В «Философии и технике» Бибихин вспоминает опыт Леонардо да Винчи, критикует «выбор Европы» и говорит о возможности «другого решения». При чтении книги «Новый ренессанс» мы видим, что Бибихин считал возможным альтернативный современному путь развития европейской технической цивилизации, если бы она следовала принципу «узнавания познаваемого как своего», намеченному Леонардо. В поисках «другого начала» Бибихин обращается к России, а также разрабатывает желательное отношение к естественным наукам в курсе «Лес». Демонстрируется, что все эти стратегии объединены амеханией, которая становится техникой Бибихина. В завершающем разделе говорится о том, как техника Бибихина может осуществляться в ситуации «после Бибихина» таким образом, чтобы она сама не оказалась грабежом.

О философии

Аристотель; Ирина Владимировна Макарова — Sun, 30 Mar 2025 00:00:00 +0300

Перевод с древнегреческого, с латыни, примечания и вступительная статья: Ирина Макарова.

Оригинал: Aristotelis fragmenta selecta / ed. W.D. Ross. — Oxford : Clarendon Press, 1955. — P. 79–96.

Знакомый незнакомец

Ольга Валерьевна Алиева — Sun, 30 Mar 2025 00:00:00 +0300

Рецензия на: Corrigan K. A Less Familiar Plato : From Phaedo to Philebus. — New York : Cambridge University Press, 2023.

На волне метафизического поворота

Артем Игоревич Мусин — Sun, 30 Mar 2025 00:00:00 +0300

Рецензия на: Баумейстер А.О. Лекции по метафизике. — М. : Русская философия, 2023.

Между культуркритикой и технократизмом. Образы технического прогресса в немецкой культуре XX века

Александр Вячеславович Логинов — Sun, 30 Mar 2025 00:00:00 +0300

Рецензия на: Михайловский А.В. Маятник модерна : дискуссии о технике в Германии. — М. : Академический проект, 2024.