Мораль без субъекта

конфуцианско-буддийские основания этики в переводе «Преступления и наказания» Ф.М. Достоевского на японский язык

Аннотация

В статье исследуется феномен культурного трансфера литературного произведения как сложного процесса семиотической адаптации, в котором сталкиваются не только языковые структуры, но и глубинные онтологические парадигмы. На материале японского перевода романа Ф.М. Достоевского «Преступление и наказание» периода Мэйдзи анализируются механизмы трансформации христианско-экзистенциальной проблематики оригинала под влиянием буддийско-конфуцианского синтеза. Исследование фокусируется на семантических кластерах («страдание», «совесть», «судьба») и их онтологическом перекодировании: от христианского провиденциализма к буддийскому учению о пустоте, от экзистенциальной рефлексии к конфуцианской этике долга. Методологическая рамка сочетает корпусный анализ с принципами сравнительной философии, вводя понятия «семантической плотности» и «культурного индекса» как количественных маркеров ценностных приоритетов. Автор демонстрирует, как русский экзистенциализм, встречаясь с дзэнской концепцией небытия, порождает гибридные формы: «отчаяние» Раскольникова переосмысляется через отрешенность, христианская «совесть» трансформируется в конфуцианскую врожденную добродетель, а линейная темпоральность романа растворяется в циклической модели непостоянства времени. Философская значимость исследования заключается в раскрытии перевода как творческого акта созидания новой философской реальности, где диалог идет не на уровне заимствований, а через глубинное преображение смыслов. Переводческая практика эпохи Мэйдзи предстает как пространство рождения гибридных онтологий, отражающих сложный процесс модернизации японского общества через синтез традиционных ценностей и западных влияний.