В философии науки часто видят комплекс междисциплинарных исследований науки как сложного объекта в многообразии его сторон и граней. Почему этот комплекс входит в состав философских дисциплин и направлений? Это не тривиальный вопрос. Он затрагивает чувствительный нерв современной философии как таковой: суждено ли ей сохранить и укрепить свой дисциплинарный статус или раствориться во множестве специальных наук в качестве некоего мировоззренческого и методологического придатка-комментария к их результатам?

Этот вопрос должен обсуждаться и решаться не отвлеченными рассуждениями, а изучением реального процесса взаимозависимого развития науки и философии, а рефлексия этого процесса издавна была прерогативой последней. Современность добавляет к этому уверенность, что это рефлексия не стороннего наблюдателя и критика, но участника совместного движения, каждый новый шаг которого зависит от общих усилий. Наука все более философизируется, а философия онаучнивается (прошу простить за неуклюжесть этих терминов). Старинные споры о необходимости или возможности так называемой демаркации между философским и научным знаниями, между деятельностью философа и ученого по большей мере уже давно ушли в историю.

Основной корпус статей этого номера посвящен вопросам, возникающим на стыке философского и научного дискурсов. Главное внимание уделено связи между философским и историческим анализом науки, а также проблемам, возникающим при обсуждении политической субъектности науки.

И.С. Дмитриев в своей статье поднимает довольно неожиданный для философии науки вопрос о том, какую роль в становлении науки Нового времени сыграло обсуждение теологической темы Чуда. Ни философия, ни наука Нового времени не были отделены «китайской стеной» от теологии, научная проблематика выкристаллизовывалась в полемических соприкосновениях с теологической, и бывало, что важнейшие понятия новой науки (такие как «всемирное тяготение» и actio in distans у Ньютона) формировались как результаты взаимной диффузии смыслов между этими сферами Ratio. Наука пыталась ассимилировать идею «чуда», используя ее в качестве элемента натурфилософии: Бог представал в научном зеркале природы не как капризный волшебник, по своему произволу меняющий ход вещей, а как мудрый координатор действий им же установленных законов.

Н.И. Кузнецова рассматривает дескриптивную функцию исторической эпистемологии в контексте интересов философии науки. Применяя метод дискурс-анализа в историко-научном исследовании, можно прийти к значимым эпистемологическим выводам: история науки — не только повествование о смене научных парадигм и интерпретаций экспериментов, но еще и выяснение персональной идентичности ученого, его культурных кодов, важных для понимания стимулов его действий и шкалы оценок их результатов. В исторической эпистемологии возрастает интерес к контингентности как фактору формирования исследовательских треков.

В.Н. Порус и В.А. Бажанов выявляют связь между эпистемологическим статусом т. н. постнормальной науки (Funtowicz, Ravetz) и проблемой политической субъектности науки. Обретение наукой статуса политического субъекта или потеря такового зависит от характера политической среды в обществе. Если политический климат имеет имитационный (фальшивый) характер, политическая субъектность не является целью и ценностью науки. Здесь мало что меняется, если наука обретает «постнормальный» характер. Для того чтобы стремление науки к политической субъектности стало нормой, необходимо, чтобы наука участвовала в движении к демократическому гражданскому обществу. Статья В.Н Поруса и В.А Бажанова обсуждается С.В. Шибаршиной, Е.В. Маслановым, Л.А. Тухватулиной и Е.А. Жарковым. Авторами отмечена множественность факторов, влияющих на размытие границ между научными исследованиями и их политическими последствиями. Расширяется и усложняется контекст, в котором осуществляется контакт между научными коллективами, отдельными акторами и политической средой. В частности, в политических взаимодействиях ученых с другими политическими акторами участвуют в роли посредников люди, не причисленные к научным сообществам (Шибаршина). Можно говорить о политической субъектности науки в том смысле, что наука является важным элементом управленческих и политических практик. Научные теории и технологии, выступая как представители non-human акторов, изменяют представления о «Природе», предстающей как сцена для политических действий и фактор их превращений. Это может рассматриваться как элемент политической субъектности (Масланов). В специфических политических лабораториях смешиваются понятия «научного» и «политического», что, помимо прочего, чревато утратой нравственных ориентиров науки (Жарков). Политическая субъектность науки чревата рядом угроз для самой науки и для общества. Прежде всего это угроза политического контроля над деятельностью ученых. Сюда же относится негативное воздействие политического отбора научной экспертизы. Такие угрозы могут быть либо нейтрализованы, либо устранены через оптимальную дифференциацию экспертизы за счет расширения круга экспертов в соответствии с политическими запросами общества.

А.В. Углева отмечает, что доверие к авторитету в науке и в тех видах практики, в которых велика доля научного знания, играет важнейшую роль в процессах принятия значимых решений. Сам же авторитет возникает и укрепляется благодаря признанию за тем или иным ученым (научным коллективом) приверженности так называемым «интеллектуальным добродетелям», то есть основным эпистемическим ценностям, как ориентирам исследовательской деятельности. Особую роль это доверие играет тогда, когда специфика практической деятельности заключается в недостатке или отсутствии возможностей для эксперимента (например, в медицине).

В примыкающих к основной теме выпуска рубриках предложены статьи по широкому диапазону философских проблем. С.С. Неретина продолжает дискуссию вокруг философских аспектов творчества Ф. М. Достоевского, инициированную юбилеем писателя. В рассказе «Бобок» Достоевский создал особую оптику, позволяющую видеть процесс «отражения в отражении», то есть самопонимания через наблюдение за собой в пограничной ситуации, где возможное не отделено от действительного жесткой границей, а, напротив, они сосуществуют и взаимно «перетекают» одно в другое. Этим, считает автор, Достоевский как будто предвидел некоторые существенные черты не только литературы, но и философии науки двадцатого века.

О.В. Бычкова и А.А. Космарский анализируют в своей статье политическую генеалогию одной из наиболее перспективных и влиятельных информационных технологий современности — блокчейна (или распределенного реестра). Они указывают на важные общие черты между принципами работы блокчейн-проектов и моделями республиканского управления. С методологической точки зрения авторы, прежде всего, обращаются к теории классического республиканизма, а также к акторно-сетевой теории, разработанной Бруно Латуром. А.И. Шаблинский обосновывает вывод о том, что известная проблема соотношения суверенитета органа власти с общими основами теории демократии может рассматриваться сквозь призму модели федеральной политии, предложенной Ж.-Ж. Руссо. В этой модели предполагается сосуществование множества центров принятия коллективных решений в рамках одной политии.

По сложившейся традиции в этом выпуске журнала публикуется перевод одного из классических философских текстов с научным комментарием переводчика. На этот раз здесь помещен перевод фрагмента метафизического трактата каталонского последователя Дунса Скота Петра Фомы «О типах дистинкций» (1325 г.), выполненный В.Л. Ивановым, а также вступительная статья переводчика, включающая историко-биографические сведения о средневековом мыслителе и анализ его сочинения. Эта публикация привлечет внимание отечественных медиевистов, логиков, историков философии и культуры.

В номере публикуются критико-библиографические материалы: рецензия С.И. Порфирьевой на книгу Y. Strengers, J. Kennedy “The Smart Wife: Why Siri, Alexa and other Smart Home Devises Need a Feminist Reboot” (Cambridge, 2020); А.М. Винкельман на книгу Р. Дарнтона «Месмеризм и конец эпохи Просвещения во Франции» (пер. с французского Н. Михайлина и Е. Кузьминшина) (М., 2021); А.В. Маркова на книгу А. Сафронова «Каузальный дуализм» (М., 2021); Н.А. Афанасова на книгу Жан-Пьера Дюпюи «Знак священного» (пер. с франц. А. Захаревич) (М. 2021).

Коллектив, работавший над номером, желает читателям приятного и полезного изучения представленных материалов.

В. Н. Порус